Стандартная оборонительная реакция - современная стрельба из пистолета в быстром темпе
Ефим Леонтьевич Хайдуров - бурятский отец русского оружия
Ефим Леонтьевич Хайдуров - уникальный оружейный мастер, известный в прошлом спортсмен - пистолетчик, изобретатель спортивных моделей пистолета с пятидесятилетним стажем. Все это об бурятском отце русского и Советского оружия.
Оружие Хайдурова - История легенды
Начиная с 1955 по 1963 г. он выступал за сборную СССР, многократно выигрывал чемпионаты мира, Европы и страны в различных пистолетных дисциплинах.
С 1967 по 1976 г. возглавлял пистолетную группу сборной СССР, лично подготовил чемпионов мира Нину Столярову и Рената Сулейманова и несколько мастеров международного класса. На чемпионате мира 1974 года возглавляемая им команда выиграла 12 золотых медалей из 14 разыгрываемых!
Из сконструированных им (и лично изготовленных) пистолетов выигрывались золотые медали в разных дисциплинах почти на всех чемпионатах мира, начиная с 1962 года, и Олимпиадах, начиная с 1976 года.
С 1976 по 1984 г. заведовал кафедрой стрелкового спорта ГЦОЛИФКа.
Внес вклад в совершенствование правил международных соревнований по стрельбе, добился включения в олимпийскую программу стрельбы из пневматического пистолета. Все это сделал один человек – Хайдуров Ефим Леонтьевич.
— С чего началось ваше знакомство и увлечение оружием?
— В Усть-Ордынском Бурятском национальном округе, где я родился и где прошло мое детство, охотится почти каждый мужчина. Ходил на охоту с отцом и я в детстве, но не стрелял. Меня использовали как загонщика. В течение долгих лет еще не думал, что оружие станет главным делом в моей жизни. Сам на охоту ходил немного – после демобилизации в 1948 году.
— Ваше юношество пришлось на годы войны...
— С самого начала войны, как многие мои сверстники, рвался на фронт. Но в военкомате всерьез мое стремление не воспринимали.
В детстве у меня находили порок сердца, даже от уроков физкультуры освобождали. Да и вообще мелким был, выглядел значительно младше своих лет.
Е.Ф. Хайдуров – тренер сборной СССР (1980 г.)
В 1942 году окончил школу и подал документы в МАИ. Пришел вызов на экзамены. Уже собрался ехать в Куйбышев, куда был эвакуирован институт. Но отец категорически не пустил, заявив, что укреплять боевую мощь страны надо здесь и сейчас, не откладывая на потом. Так что больше года я проработал фрезеровщиком и слесарем-лекальщиком на авиазаводе в Улан-Удэ. Освоил все станки, что были в цехе, и эти навыки потом мне ох как пригодились! В 1943 году все-таки поступил в военное училище, и появилась возможность получить специальность. Досрочно получил звание офицера и в числе лучших был направлен в Министерство обороны. В 1946 и 1947 гг. меня дважды не отпустили в академию Жуковского, в 1948 году демобилизовался.
— ...Но отказаться от занятий стрельбой вы уже не смогли...
— Совсем не так. Казалось бы, до и во время войны в стране хорошо было развито массовое физкультурное движение, и оно было с достаточно милитаризированным уклоном. Повально сдавали ГТО, ГСО (готов к санитарной обороне), ПВХО (противовоздушной и химической обороне). Я увлекся теорией стрельбы, прочитал много книг.
Из школы нас отправляли стрелять в тир. Провели 4 занятия, я научился из малокалиберного нагана выбивать 42–43 очка на 25 метров.
В войсках я служил не в боевом подразделении, а в техническом и больше работал с документами. Но как бы то ни было: за 5 лет службы в армии мне удалось произвести в сумме всего 19 выстрелов из оружия: 4 из винтовки со 100 метров и 3 раза по 5 – офицерские упражнения. И это при том, что я сам постоянно рвался стрелять! Я сразу выполнил все нормативы, и потому мне не дали больше возможности заниматься стрельбой. А с теми, кто стрелять не умел и сам не хотел, упорно занимались. Забегая вперед, отмечу, что и настоящее время в Российской армии в этом плане положение не лучше. Для того чтобы любой юноша смог выполнить III спортивный разряд по стрельбе, опытному тренеру достаточно с ним позаниматься месяца три. А у нас даже в Чечню отправляют без соответствующей стрелковой подготовки. Чего тут удивляться потерям?
— Итак, после демобилизации в 1948 году вы ушли в стрелковый спорт?
— Я ушел в спорт – в легкую атлетику. Прыгал с шестом (тогда с бамбуковым) на 3,20, а в десятиборье умудрился даже быть вторым на первенстве Бурятии. Это при том, что весил 56 килограммов: я отлетал от ядра так же, как оно от меня. Одновременно я работал начальником учебно-спортивного отдела городского совета «Динамо» в Улан-Удэ. Однажды мне мой старший брат, фронтовик, сотрудник МВД, предложил выступить на заочных соревнованиях, посвященных годовщине ВЧК. Месяц я потренировался из его служебного ТТ, расстрелял 300 патронов. В итоге я выполнил I разряд.
Е.Ф. Хайдуров и его первый пистолет (1955 г.)
В 1950 году меня откомандировали на учебу в Москву – на Высшие курсы работников спорта при ГЦОЛИФКе. А в 1951-м я поступил в Механический институт, который в 1953 году реорганизовали, и меня перевели в МВТУ имени Баумана на факультет технологии машиностроения. Тогда же в возрасте 28 лет я и начал целенаправленные тренировки в стрельбе.
— Кто был вашим тренером? Каковы первые успехи в стрельбе?
— Наибольшее влияние на мое становление оказал Жгутов Олег Михайлович, заслуженный мастер спорта и заслуженный тренер. Он возглавлял спорт-кафедру института и тренировал стрелков, и сам еще выступал на высоком уровне. В 1954 году я попал в сборную московского ДОСААФ. В 1955-м я уже на чемпионате Союза был вторым в стрельбе из матчевого пистолета и револьвера, попал в сборную страны.
— На учебе это отразилось?
— Учился я неплохо, но все же по причине длительных выездов на сборы и соревнования пришлось даже брать академический отпуск. Институт закончил в 1958 году, а защитил диплом в 1959-м.
— Не путаете даты? Насколько мне известно, с начала 1960-х стрелки сборной уже работали с вашими пистолетами?
— Не путаю. Наши стрелки всегда разбирались в оружии лучше своих зарубежных коллег – и не от хорошей жизни. Отечественные заводы по сравнению с зарубежными фирмами никогда не были исполнительными в плане удовлетворения конструктивных требований ведущих спортсменов. Это у них, на Западе, все распределено: одни – стреляют, другие – изготовляют, третьи – ремонтируют. В начале моей карьеры советские стрелки не имели качественного спортивного оружия, хотя класс тренеров и спортсменов был высок. Когда в 1954 году впервые поехали на чемпионат мира, непосредственно перед соревнованиями убедились, что с револьвером «наган» здесь делать нечего. Спортивное руководство пошло на беспрецедентный, особенно по нынешним временам, шаг: прямо во время соревнований закупило у фирмы «Смит-Вессон» два револьвера, из которых тут же наши ребята выиграли командное первенство и установили командный рекорд мира. Я первое время стрелял из МЦ-2, но постоянно в конструкции что-то переделывал под себя. В 1957 году я задался целью сконструировать новый пистолет.
— На базе МЦ-2 или зарубежных конструкций?
— Я постарался полностью абстрагироваться от какой-либо известной мне модели, т.к. ее недостатки могли сохраниться и новом изделии. В первом же изготовленном мною экземпляре все детали, за исключением нескольких стандартных винтов, я выполнил сам. По предложению Жгутова проектирование пистолета и стало моей дипломной работой, хотя специализация в институте у меня была совсем другая – технолог. Декан, мягко говоря, удивился, но дал согласие. И я еще поставил условие: выполню изделие в металле. На защиту я представил 3 экземпляра нового матчевого пистолета, изготовленного мной в мастерских МВТУ. Для исследования «баланса» пистолета некоторые детали и узлы были сделаны из дюралюминия, а один экземпляр был полностью стальной.
— И который из них оказался лучшим?
— Конечно стальной. С ним наш известный стрелок Крехели рискнул выступить на весеннем первенстве Союза 1959 года и выиграл. Это было еще до защиты моего диплома. В 1960-м уже в газетах были публикации, упоминающие конструктора Хайдурова. Хотя подобные вещи в то время не афишировались. Назывался мой первенец Х-1-МТ «Бауманец». Позже я в него внес только одно изменение. Впервые подвергалась регулировке не только длина хода спускового крючка, но и величина усилия, а также положение спускового крючка вдоль пистолета в зависимости от размеров руки стрелка. В том же 1959 году сборной командой было проведено испытание пистолета. Он получил одобрение и только одно замечание по спусковому механизму. Я доработал его – сделал промежуточный рычаг изогнутым для более плавного спуска.
С этим экземпляром Х-1-МТ «Бауманец» в 1959 г. был выигран чемпионат мира
— В современных конструкциях известных фирм плавность хода обеспечивается электроникой.
— У спортсмена всегда должен быть выбор между электронной системой спуска и механической, но мягкой. Электроника все-таки делает пистолет более дорогим и подверженным внешним воздействиям. Электрический спуск впервые использовал в пистолете один американец, ставший призером чемпионата мира в 1964 году, но широкого распространения эта новинка не получила. Фирма «Хэмерли» после долгих безуспешных попыток сделать мягкий механический спуск в начале 1970-х и применила электронику.
— Парадоксальная получается ситуация: студент-одиночка делает продукцию, по качеству лучшую, чем государственная индустрия!
— Не совсем так. И сейчас на многих западных фирмах оружие для чемпионов выполняется штучно. Правда, на этих же фирмах любую поломку и любой дефект быстро устраняют по первому же требованию клиента. Нашим лучшим стрелкам об этом всегда приходилось только мечтать. Я, в отличие от конструкторов, постоянно занимался эксплуатацией, совершенствовал, экспериментировал. Постоянно пытливо выспрашивал у наших лучших стрелков во время соревнований и сборов нюансы, многие из которых просто недоступны инженерам. В институте я получил хорошие базовые знания, а еще до того имел практику металлообработки. В инженерских коллективах я встречал немало талантливых ребят, но руководили ими, как правило, люди, далекие от спорта, пришедшие на производство из комсомольских комитетов или еще Бог знает откуда.
— Вы от них натерпелись?
— Многие детали конструкции и сборку можно было выполнить только на специализированном производстве – на заводах Москвы, Тулы и Ижевска. Местное начальство интересовали результаты наших стрелков на международной арене постольку-поскольку. Так, один зам. главного конструктора целых полгода мурыжил меня тем, что постоянно мне говорил: «Так не получится. Это невозможно».
Я ему доказывал обратное. И только позже выяснил, что он у меня таким образом вытягивал всю информацию с тем, чтоб потом «отодвинуть» меня от причастности к конечному результату. А я, кстати, эту информацию и не скрывал. Просто мы с ним имели разные понятие о работе.
Многие руководители производства в процессе общения показали абсолютную безграмотность в конструктивных требованиях, но в кабинетных интригах были профессионалами высшего уровня. Так, когда я ставил на производство один из матчевых пистолетов, сначала предполагалось назвать его ТХ-62 (по месту и году изготовления), но зам. главного конструктора настаивал на «ТОЗ-135 (конструкции Хайдурова)». Но потом моя фамилия фигурировала только в техническом паспорте первой серии. А некоторые из заводских начальников вообще не верили, что человек в одиночку способен спроектировать нормальное оружие. И они совершенно искренне и без злого умысла советовали мне не замахиваться на многое, а заняться, например, совершенствованием деревянного пенала для мелких съемных деталей.
— Со славой, престижем даже лучших наших инженеров понятно, а как материально стимулировали изобретателей, разработчиков?
— Существовала простая формула вычисления материального вознаграждения: А = 20 рублей × К1 × К2 × К3 × К4 =. Коэффициенты К ставились в зависимости от того, как дружит инженер с руководством. В итоге премия могла получиться и 20, и 20 тысяч рублей в ценах 1960–1970-х годов. Когда назначали мне премию за разработку ТОЗ-35, один большой начальник долго думал о размере гонорара. Я сказал, что не могу себе позволить купить автомобиль. Он спросил: «А сколько стоит “Москвич”? 3500 рублей? Выдайте 3500 рублей». Машину я покупать не стал, т.к. на тот момент нужно было детей одеть-обуть.
За разработку ИЖ-ХР-30 и ИЖ-ХР-31, которыми добыто много побед на олимпиадах и чемпионатах мира, нам на двоих с моим напарником Разореновым выплатили 2800 рублей. Но за разработку и постановку на производство ТОЗ-36 я не получил ни копейки. Изготовление оружия считалось как бы моим хобби, а зарплату я получал как тренер. И ко многим турнирам, например Олимпиаде-64, я готовил сборную как оружейный мастер.
— На многих фотографиях того периода, когда вы выступали за сборную СССР, вы в очках. Это не мешает стрельбе?
— Это заблуждение, что стрелок должен иметь стопроцентное зрение. Помню, выступавший за сборную Калиниченко имел очки минус 4,5 и выиграл чемпионат мира 1964 года. Главное, чтобы коррекция зрения была бы правильной.
— При прицеливании второй глаз нужно прикрывать?
— В подобных вопросах парадоксальная ситуация. В стрельбе, третьем после легкой атлетики и плавания по медалеемкости олимпийском виде спорта, до сих пор методические проблемы решаются кустарно. В частности, и на ваш вопрос нет единого ответа. Лично я считаю, что если второй глаз и следует прикрывать, то узенькой полоской, заслоняющей только оружие. Если прикрывать большим кружком, то глаз не участвует в создании устойчивости стрелка и его координации. Вообще вопрос освещенности тира – большая проблема. На улице диафрагма глаза 1,5 мм, в тире при искусственном освещении – 6–7. При переходе из открытого тира под крышу всегда сложности, и результаты снижаются из-за плохой освещенности тира.
— Сложно было совмещать конструкторскую работу с тренерской?
— До 1967 года эти два дела я совмещал еще и с собственным тренировками и выступлениями за сборную Москвы, а до 1963 года – СССР. Все три рода занятий мне нравились, и одно становилось продолжением другого. Главная проблема – дефицит времени. И по этой причине я – один из немногих стрелков, не занимающийся охотой. Последний раз я охотился в 1948 году.
Мой тренерский принцип – строгая индивидуальность подхода к спортсменам. В сборной тренируются, как правило, уже опытные, состоявшиеся в жизни люди. И при работе с каждым подопечным я старался не только смотреть на вопрос с его точки зрения, но и даже использовать соответствующий лексикон в зависимости от рода занятий, помимо стрельбы, у этого спортсмена.
— У вас при таком подходе к делу, наверное, за долгие годы преподавательской работы накопился большой материал...
— Публикаций у меня очень мало – за все годы менее десятка, на разные темы, включая методику тренировок, технические аспекты оружия и прочее. На моем жизненном пути обычно попадались люди, которые делали одно из двух: либо много работали практически, либо много публиковались. Таких, кто успешно совмещали первое и второе, я почти не встречал. И я – не исключение.
— Над чем сейчас работаете?
— Основная работа – оружие. Я – тренер-инженер РОСТО. Помимо основной моей работы я в 1986 году закончил разработку пневматической винтовки для начинающих. Веду переговоры насчет внедрения ее в производство. Но об этом можно отдельно писать детективно-сатирические повести.
— Чем плоха всем нам знакомая массовая пневматическая винтовка ИЖ-38?
— Самое главное, тем, что у нее переламывается ствол. Стрельба лежа – основа обучения. Можно себе представить, как спортсмен при этом будет каждый раз переворачиваться на бок или на спину, чтоб переломить ствол. У моей винтовки взведение пружины производится боковым рычагом при неподвижном стволе.
— Вас приглашают на работу в ведущие западные фирмы?
— Звали в «Файнверкбау» в 1969 и 1975 годах. В те годы принять приглашения было, конечно, нереально. Соблазняли представители «Вальтера» в 1993–1994-м.
— Какой оклад предлагали? И почему вы не приняли приглашение?
— В том-то и дело, что предлагали «300 марок за день консультаций». У меня закралось сомнение: ну поработаю я на них месяц, вытянут из меня все нюансы (а иначе зачем я им нужен?!). А потом распрощаемся. Но главная причина отказа в том, что наши сборники будут потом за валюту покупать за границей оружие с моими разработками, да еще платить громадную пошлину за ввоз в Россию. А в первую очередь технические новинки будут попадать в руки нашим соперникам. Для меня это неприемлемо. Я всегда считал себя патриотом. И я не вижу непреодолимых препятствий к изготовлению лучшего оружия на территории России. Главное – преодолеть равнодушие некоторых людей, отвечающих за спорт и промышленное производство.
Ефим Леонтиевич Хайдуров является Лауреатом премии Совета Министров СССР за разработку спортивных пистолетов. Умер 24 декабря 2012 года.
Ефим Леонтьевич Хайдуров - уникальный оружейный мастер, известный в прошлом спортсмен - пистолетчик, изобретатель спортивных моделей пистолета с пятидесятилетним стажем. Все это об бурятском отце русского и Советского оружия.
