О взглядах на тренировку в стрельбе по движущимся мишеням
(начало статьи)Поводом для этой статьи послужили вопросы, которые часто задавали участники встреч с ветераном пулевой стрельбы Кедяровым Александром Петровичем, Заслуженным мастером спорта СССР по стрельбе пулевой, серебряным призером XXI Олимпийских игр 1976 г. в Монреале, семикратным чемпионом мира, пятикратным чемпионом Европы, многократным чемпионом и рекордсменом СССР. Он имеет многолетний и успешный опыт работы тренером. С 1984 по 1993 гг. – старший тренер стрелковой команды по движущимся мишеням ЦСКА (г. Москва), 1993–1995 гг. – работа тренером в Малайзии. Два Олимпийских цикла (1997–2004 гг.) был главным тренером национальной команды Республики Беларусь по стрельбе пулевой. За этот период только на Олимпийских играх спортсменами Республики Беларусь было завоевано пять медалей. Записки с вопросами сохранились. Автор использовал их для построения последующих бесед с любителями стрельбы, коими были учащиеся ДЮСШ, студенты учреждений высшего образования, представители различных профессий. На этих вопросах и построена настоящая статья. В ней речь пойдет о личном опыте тренировок и подготовке к соревнованиям в стрельбе по движущимся мишеням. Кедяров А.П. - «О взглядах на тренировку в стрельбе по движущимся мишеням»<<< Окончание статьи Бегущий кабан – Где и когда вы начали стрелять по «бегущему кабану»? – Заниматься спортивной стрельбой начал во время срочной службы в Группе Советских войск в Германии (далее ГСВГ) с 1966 по 1968 год. В 1966 г. по воле случая попал на первенство дивизии защищать честь зенитного полка, потом первенство Армии, и оказался в составе сборной юниоров. Специализацией стал пистолет. За полгода выполнил норматив кандидата в мастера спорта СССР. А в 1967 году по условиям Первенства ГСВГ в каждом упражнении команда Армии должна была выставить юниора. «Пистолетчиков» в команде хватало, а «оленебоев» не было. Так в то время называли стрелков по мишени «бегущий олень». Начальство определило меня в эту группу. Учиться было у кого. В сборной команде Группы Войск среди «оленебоев» были выдающиеся стрелки: ЗМС Пузырь Фёдор Андреевич, Мастера спорта СССР (тогда еще не было звания МСМК) Пысин Евгений Иванович, Кондаков Юрий Григорьевич, Володин Анатолий Константинович. Последние трое были в составе сборной СССР. Вначале я повторял движения с винтовкой, как делали они. Пробовал копировать технику каждого по отдельности. Потом стал замечать их особенности, что-то брал на вооружение, что-то отбрасывал, и постепенно выработалась своя индивидуальная техника выстрела. Уже потом, выезжая на соревнования в Союз, как мы называли выезды на первенство Сухопутных Войск, Вооруженных Сил и т.д., стал наблюдать, как другие стрелки в этом упражнении делают выстрелы. Из всех стрелков Советского Союза мне импонировала элегантная техника Якова Железняка из «Динамо». В его движениях не было ничего лишнего. Одно действие переходило в другое очень естественно, и со стороны выглядело как балет, легко и непринужденно. Теперь становится понятным, сколько времени и вдумчивой работы было положено в основу такой рационально-красивой техники выстрела. Кстати сказать, по замерам тремора комплексной научной группой, этот показатель у Железняка был самым маленьким, а у меня – наибольшим. По этой причине моя техника выстрела отличалась от техники других стрелков. Но об этом я скажу позднее. Служба – Вы говорите, что начали заниматься во время прохождения срочной службы. А как же сама «служба»? – Все просто. Из зенитного полка я был откомандирован в спорт-взвод, где были стрелки «пулевики» и «стендовики». До обеда – тренировки, после обеда – хозработы по уборке территории. Несколько раз в неделю проводились занятия по строевой подготовке, плюс несение внутренней службы – дежурство у тумбочки дневальным. Служба была не обременительной. Мы, салаги, имели перед собой хороший пример, все солдаты старослужащие, прослужившие два или три года (на то время) носили на гимнастерках значки мастеров спорта СССР или КМС. Это служило большим стимулом для тренировок. Да и отношение к нам было дружественным, дедовщины не было. Здесь, видимо, срабатывал «Закон джунглей» – «Мы одной крови»! Когда меня перевели на движущиеся мишени «олень» и «кабан», про пистолеты пришлось забыть, хотя и тянуло в этот тир. Зато во время хозработ, когда доставалась лопата с поперечной ручкой на конце черенка, в перерывах отрабатывал прицельную вскидку, имитируя стрельбу по движущейся цели. Рукоятка заменяла приклад, а ребро лезвия лопаты – мушку прицела. Технику вскидки старался делать максимально приближенно к реальной. Рукоятку черенка лопаты держал на уровне верхнего гребня подвздошной кости, взгляд направлял на произвольно выбранный объект, вскидку старался делать так, чтобы в изготовке ребро лопаты, имитирующей мушку, оказывалось в точке выбранного объекта. Это «баловство» с лопатой сказалось на стрелковой практике. Со стороны смотрелось забавно, но ребята относились с пониманием. «Тренировки» с лопатой были не единственным дополнением к основной тренировке. После ужина у нас было свободное время, и я, по примеру старших товарищей, тренировался на установке, которая имитировала «бегущего оленя». Много позже я узнал, что такую установку для холостой тренировки (без патрона) придумал и изготовил Николай Калиниченко из г. Львова. В 1968 году я демобилизовался и по убеждению старшего тренера ГСВГ по пулевой стрельбе И.М.Шаповалова остался на сверхсрочную службу в ранге мастера спорта СССР, чтобы продолжить занятия стрельбой. С этого времени я стал профессионалом. В своих выступлениях перед болельщиками я несколько переиначивал смысл этого слова. Когда меня спрашивали, профессионал я или любитель, то смело отвечал, что любитель, и пояснял, это спортсмен, который любит свой вид спорта и только им занимается, а профессионал – человек, совмещающий спорт с профессией. Сначала отстоит смену у станка, а уж потом идет на стадион или в тир на тренировку. Профессионализм – А если говорить серьёзно, ведь вы достигли успехов, профессионально занимаясь стрельбой. Можете подробнее рассказать о профессиональном отношении к стрельбе? – Любитель, который ставит своей целью занятие спортом как развлечением, интересным досугом по выходным дням, может достичь определенного уровня, но большие результаты ему не по плечу. Профессионал по духу нацелен на победу, поэтому и отношение к тренировкам у него соответствующее. Это значит постоянное изучение закономерностей попадания в десятку, закономерность воздействия тренировочных нагрузок на организм, правильное распределение сил во время занятий и во время выступления на соревнованиях. Это только часть премудрой науки наращивания результатов от старта к старту. Есть крылатая фраза и для каждого вида ее переделывают по-своему. «Чтобы бегать быстрее, надо бегать». Тогда для стрелков она будет звучать так: чтобы метко стрелять, надо больше стрелять. Но как? Можно по-разному интерпретировать смысл этой фразы. Или многократно механически повторять выстрелы и за счет этого приобретать навык, используя двигательные способности организма. Или делать каждый выстрел, предварительно обдумав свои действия, и внимательно контролируя качество исполнения. Эти две формы тренировки в корне отличаются друг от друга. В первом примере спортсмену необходимы многократные по количеству повторения действий с оружием, чтобы закрепить мышечную память техники выстрела. Обычно при таких тренировках коррекция техники меткого выстрела происходит по мере выявления ошибок в объёмных тренировках, иногда уже закрепившихся в действиях и проявляющихся автоматически. Скажу прямо, путь этот связан с большим расходованием сил, патронов и времени. Если делать выстрелы, не задумываясь о закономерностях попадания в десятку, то наряду с хорошими пробоинами будут «вылетать» и отрывы. Отрывы будут сводить на «нет» усилия, направленные на достижение максимального результата. Во втором случае спортсмену совместно с тренером приходится продумывать предстоящие детали тренировки заранее, затем действовать, следуя намеченной программе. При этом у стрелка закладывается идеомоторная программа выполнения меткого выстрела. В такой форме организации тренировки требуется мобилизация внимания для постоянного контроля над чистотой выполняемых действий с оружием. В этом случае у спортсмена быстрее и чаще наступает утомление и, чтобы поддерживать работоспособность на высоком уровне, ему приходится применять различные формы восстановительных упражнений: аутотренинг, дыхательные упражнения, медитацию или физические упражнения иного характера. Работа в этом направлении способствует более глубокому совершенствованию личностных качеств спортсмена, которые проявляются на соревнованиях и помогают достичь высоких и стабильных результатов. Без напряжения интеллектуального потенциала не будет роста. Это на первый взгляд кажется, что, повторяя многократно выстрелы по мишени, можно познать все секреты стрелкового спорта. Для организации тренировок на
профессиональном уровне необходимо продумывать многие детали. Тренировка – Что для вас тренировка, какой смысл вы вкладываете в это понятие? – Частично я уже ответил на него. В моем сложившемся понимании, если хотите, это жизненный Университет или Университет жизни, и это не громкие слова. В общепринятом понимании тренировка это учебно-тренировочный процесс, который способствует достижению мастерства в выбранном виде спорта. Многие останавливаются на второй части определения – тренировках. Этим объясняется отношение к тренировочным занятиям, как к многократным повторениям технических действий, способствующих наработке навыка выстрела. Таких людей я называю "тренировщиками", будь они спортсменами или тренерами. Для них процесс наращивания мастерства заключается в многократных повторениях набора технических элементов, необходимых для попадания в десятку, а критерием тренировки является объем и интенсивность выполненной работы. Вот на этой «сладкой парочке» «объем и интенсивность» строится у них тренировочный процесс подготовки к соревнованиям. У этих тренеров просчитано количество выстрелов за тренировку, за неделю и за весь учебно-тренировочный сбор, посвященный, лучше сказать, нацеленный, на соревнования. План подготовки, обоснованный подобными «аргументами», редко приносит ожидаемые плоды. Простейшая причина неудачного выступления может быть в арифметической ошибке назначаемого объема в сочетании с интенсивностью стрельбы или расходования патронов или пулек. Как правило, цифры объемов тренировочных нагрузок берутся из плана, который предшествовал удачному выступлению. Затем продолжают клонировать его и дальше. Аргументом в защиту составления таких планов служит фраза: «тогда это сработало». Я отношу себя к сторонникам первого слова – «учебный», а уж потом – тренировочный процесс. В учебном процессе важно понять, КАК делать тот или иной компонент выстрела, почему и для ЧЕГО это нужно. Тогда вместе с руками включается и голова, но сначала голова думает, как правильно сделать то, что сказал тренер, а руки исполняют. В этом случае внимание направляется на оценку качества выполненного движения, действия и принимается осознанное решение для необходимой коррекции. Таких стрелков я мысленно называю «головастиками» от слова голова, а не от названия молодого потомства земноводных. Во время тренировочных занятий эти стрелки стараются вникнуть в организацию структуры сложно–координированного движения. Пытаются понять, в чем заключается согласованность элементов техники выстрела, целенаправленно работают над этим, а поняв суть, стараются запомнить психофизическое состояние, при котором целостное действие с оружием завершается попаданием в центр мишени. На этом уровне понимания выполнения выстрела я подходил к разминке с двух позиций и называл этот подход «коромыслом» или «палкой о двух концах». Поясню. Когда начинаешь каждым выстрелом поражать «десятку», появляется эмоциональный подъем, внутреннее чувство уверенности, что если каждый выстрел делать также технически правильно, то непременно будет пробоина в «десятке». Во время такой стрельбы спортсмен чувствует согласованность элементов целостного движения. Поэтому я и назвал это двойственное ощущение коромыслом. На одном конце психологическая уверенность, на другом – ощущение согласованности, гармоничности выполняемых элементов выстрела.
1-й вариант разминки основывается на вспоминании чувства уверенности;
2-й вариант–на вспоминании мышечного чувства согласованности элементов выстрела. В первом случае уверенность в правильной технике выстрела помогает вспомнить эмоциональное состояние и чувство согласованности элементов. Во втором случае – внутреннее чувство гармонии выполнения выстрела служит базой психологического комфорта. Это ощущение можно сравнить с послевкусием понравившегося блюда или десерта. Отличие состоит в том, что послевкусие сохраняется во рту короткое время, а чувство гармоничности выстрела хранится в памяти и его можно вспомнить и переживать. Результативная стрельба получалась при равновесном состоянии обоих «концов коромысла», когда хорошо выполненный выстрел рождает состояние уверенности в себе и настраивает на повторение следующего в таком же ключе. Подготовка к соревнованиям – А как вы готовились к соревнованиям, что делали на тренировках? – Это большая тема для раскрытия, постараюсь рассказать покороче. Приезжая домой после соревнований любого ранга, я давал себе один день для отдыха, этим днем был день приезда. Задачи на подготовку к следующему старту обычно рождались в процессе выступления на предыдущих соревнованиях. Вернее, проходила коррекция предварительно составленного плана на сезон. Вспоминая ошибки, представлял, в какие технические приемы я должен был внести коррективы. Если это касалось выполнения целостного действия, брал схематичное изображение «пирамиды мастерства» и определял последовательность контроля над чистотой выполнения намеченных элементов или компонентов выстрела, затем претворял это на практике. Тренировку без патрона начинал в 7 часов утра на домашнем тренажере вместо физзарядки. Все манипуляции с оружием: точную вскидку, удержание винтовки в изготовке с проводкой мишени, нажатие на спусковой крючок делал стоя в нижнем белье, чтобы при полной экипировке были хорошая устойчивость и управление оружием. В это время я добивался согласованности технических элементов: вскидки с одновременным включением ног во вращение туловища, включение пальца для обработки спуска во время подведения мушки в район прицеливания. Серия длилась, как правило, 45–55 минут. А чтобы не было монотонности, переключал внимание на тонус мышц в изготовке, чувство кисти и указательного пальца при обработке спускового крючка, точную вскидку в район прицеливания, вскидку с вращением туловища ногами. На отработку компонентов и согласованность элементов техники выстрела намечал определенный отрезок времени или выстрелов без патрона. Если что-то не получалось в отведенное время, помечал в дневнике, мысленно представлял правильное выполнение и переходил к другим задачам, чтобы не накапливать ненужное утомление. Лучше перенести на следующую тренировку решение отложенной задачи и сохранить свежесть восприятия выполняемых действий. Это спасало от закрепления ошибки в техническом приеме. После выполнения программы тренировки без патрона – я ехал в тир, готовый к зачетной стрельбе. После домашней тренировки мне не требовалась стандартная разминка по стоячей мишени, хватало 10–20 выстрелов без патрона по движущейся мишени, пока предыдущий стрелок отстреливал серию. В это время я проверял согласованность технических действий и настраивался на зачетную серию. На тренировке в тире стрелял мало, имея в виду количество патронов, зато каждый выстрел делал с полной самоотдачей, как на соревнованиях. Я считал, что тренировка является отражением соревнований без распределения медалей. Как ты относишься к стрельбе на тренировках, так оно проявится и в соревновательном результате. Те, кто не знал о моих тренировках дома, говорили, что Кедяров вообще стреляет без разминки, а за тренировку расстреливает не больше 100–150 штук патронов. Готовясь к соревнованиям, я моделировал условия выполнения упражнения, стрелял серию из 34–50 выстрелов на определенной скорости. После этого мог продолжить короткую тренировку без патрона. Дальше тренировка или продолжение соревновательной серии проходили на мысленном уровне, а у коллег по спорту создавалось впечатление о том, что я больше ничего не делаю, и мне все легко дается. Не учитывали только такие «мелочи», как отсутствие в моей практике длительных перерывов между соревнованиями, целенаправленных и дозированных тренировок по ОФП (в основном, пробежки, на них думается хорошо), мысленной проработки в деталях своего психического состояния в различных соревновательных ситуациях, в основном, нестандартных. Этому меня научила перестрелка за первое место на чемпионате мира, который проходил в Австралии в 1973 году, в г. Мельбурне. Упражнение «бегущий кабан» у них проводилось впервые, опыта у судейской бригады не было, они очень старались не допустить никакой ошибки, поэтому делали замену мишеней на перестрелке тщательно и медленно. Этой медлительности и затянутых пауз между выстрелами я не учел, к тому же по жребию мне выпало стрелять первым, а мой товарищ по сборной Валерий Постоянов, с которым мы перестреливались, имел возможность видеть работу судей и настроиться на это. В итоге, перестрелку я проиграл одним очком, хотя в упражнении «смешанный бег» оба установили новый мировой рекорд. И еще один вывод о правильности моего отношения к минимальным перерывам в тренировках я сделал после лекции Владимира Николаевича Платонова, на которой он сравнил функциональные особенности организма человека с работой автомобильного двигателя. Суть сравнения заключалась в следующем, когда мы заводим холодный мотор, в его узлах создаются перегрузки из-за недостаточности смазки в трущихся механизмах. Когда мотор прогреется и достигнет устойчивых оборотов на холостом режиме, он работает ровно и не боится больших оборотов. То же самое происходит и с организмом спортсмена. Чтобы поддерживать его в оптимальном состоянии, длительные перерывы, якобы, для восстановления сил, вредны для спортсмена. Лучше поддерживать спортивную форму с помощью малых нагрузок, а для восстановления сил можно сменить один вид активной деятельности на другой, как учил академик И.П. Павлов. В этом случае не придется тратить время на базовую работу для восстановления спортивной формы, на вспоминание технических нюансов, а на тренировках решать другие задачи. С двумя мушками – А как вы пришли к такому пониманию тренировок? Я слышал от других ветеранов стрелкового спорта, что люди приходили на тренировку и стреляли по мишеням от начала тренировки и «до обеда», не забивая голову высокими материями. – Я уже говорил, что я начинал стрелять по мишеням «бегущий олень» и «бегущий кабан» в коллективе «кабанятников»Группы Советских Войск в Германии, где были стрелки обоих типов – «тренировщики» и «головастики». Сначала я не замечал разницы, тренируемся и тренируемся, каждый отстреливал серию выстрелов по жеребьёвке, и так по кругу. Пока один реально стреляет по движущейся мишени, другие отрабатывают технику выстрела без патрона по той же мишени. Внешне все старательно тренируются, но КАК? Я потом понял, что одни стрелки искали подсознательно гармонию в действиях за счет многократных повторений и внесении коррекции в технику выстрела, другие сознательно, искали согласованность технических элементов, управляемость ими. У первых стрелков были «неожиданные открытия», как делать десятку. И когда счастливец из «тренировщиков» уходил после такой тренировки с огневого рубежа, он был уверен, что завтра сделает рекордный результат, причем стрелок заявлял об этом громогласно. Но наступало завтра, он старался делать все так же, «как вчера», но пуля в десятку не летела. Причину понять не мог, поскольку не задумывался о том, как появилось такое везение накануне. Такие открытия случались и на пристрелке накануне соревнований. Если память мне не изменяет, этот случай произошел в г. Львове на Первенстве Сухопутных Войск в 1968 или в 1969 году в закрытых тирах. Валентин Табачинский, мастер спорта СССР, пистолетчик, проводил тренировку из произвольного пистолета накануне старта. По непонятной для него причине, из 50-ти выстрелов в девятке оказалось только 7 девяток. Старший тренер команды Иван Михайлович Шаповалов с трудом заставил его закончить пристрелку. Можете представить, какие мысли появились у Табачинского после такой стрельбы, и как прошла для него ночь? Соревновательный результат еле дотянул до зачетного первого разряда, и он избежал «баранки». По возвращении команды в Вюнсдорф, где она базировалась, И.М. Шаповалов провел «разбор полетов» по состоявшимся соревнованиям, где была дана оценка выступлению каждого стрелка. В частности, была отмечена тактическая ошибка В. Табачинского на той тренировке. Иван Михайлович обратил внимание команды на основное назначение именно подобной тренировки. Его слова я помню до сих пор. «Сама пристрелка вам не так необходима. Пристреляться вы сможете и перед зачетной серией, вы это умеете делать. Эту предсоревновательную тренировку надо использовать в тактических целях:
1. Освоиться с условиями стрельбы на конкретном стрелковом месте;
2. Обратить внимание на освещенность мишени;
3. Отметить про себя особенности поведения соседей после попадания в «десятку» и после неудачного выстрела или нескольких неудачных выстрелов;
4. В случае обнаружения «спецэффектов» со стороны конкурента, принять к сведению, и мысленно выработать стереотип защитного поведения;
5. Перед стрельбой вспомнить правильную технику, при которой обеспечивается попадание в десятку и реализовывать ее;
6. Если пробоины соответствуют отметке выстрелов, тренировку следует прекратить, чтобы не «забивать» свежесть восприятия своих ощущений. Ошибка В. Табачинского заключалась не в том, что он показал низкий результат, не соответствующий его уровню подготовки, а в том, что на пристрелке не смог вовремя остановить себя от соблазна ещё и ещё раз убедиться каждой последующей десяткой, что все делает правильно». Итоги этого собрания, особенно случай с В. Табачинским, не давал мне покоя долгое время, пока сам не определился в своем поведении в предстартовый период и не понял главную суть и назначение тренировок. А вывод пришел сам собой (так мне показалось). Тренировка – это процесс не только совершенствования технического мастерства и навыков выполнения безупречных выстрелов, сколько совместного накопления внутренней энергии(психической) и технического мастерства, чтобы хватило сил для управления своими эмоциями и действиями во время зачетной стрельбы и перестрелки, если таковая случится. Два этих качества дополняют друг друга на соревнованиях. Психическая энергия не возникает из ничего. Она растет по мере роста технического мастерства и результатов стрельбы. Эта энергия подпитывается не только ростом технического мастерства, но и мотивацией на предстоящие победы, на достижения определенных целей. Задача стрелка: не распылить ее в пустых разговорах с коллегами и соперниками во время встречи по приезде на соревнования или интервью корреспондентам. Моим Правилом стало «Молчать о стрельбе до окончания соревнований!». «Прозрение» и появление такого правила наступило не сразу. Это случилось в 1974 году после международных соревнований в Германии. В небольшом городке Висбаден, в местном клубном тире, ежегодно проводились трехсторонние соревнования, в которых принимали участие команды ФРГ, США и СССР. Там я установил новый рекорд СССР, улучшив предыдущий результат на 1 очко. Прежний рекорд установил А. Газов на международных соревнованиях в Москве на приз газеты «Советский патриот», которые прошли накануне выезда на эти соревнования. На собрании команды нам объявили, что руководство стрелкового союза Германии предлагает нам принять участие в соревнованиях, посвященных открытию нового тира в г.Дортмунде, и что на этих соревнованиях будут разыгрываться ценные призы. Ехали в Дортмунд на автобусе несколько часов. Настроение было хорошее, в дороге мы балагурили, рассказывали анекдоты и даже пели песни. Я принимал в этом веселье самое активное участие. Но иногда обращал внимание на своих старших товарищей по команде Якова Железняка и Валерия Постоянова (они сидели рядом). Лица их были сосредоточены, и они не участвовали в общем веселье. Тогда я не придал значения их поведению. Только потом оценил их профессионализм. Пока мы «ржали» друг над другом, они мысленно готовились к предстоящему старту, продумывали детали выступления. На медленной и быстрой скоростях я делал выстрелы технически так же, как и во время рекордной стрельбы, но пропала изюминка внутреннего комфорта и согласованность элементов. Каждый выстрел приходилось делать осознанно, скорее, вымучивать, контролируя каждый элемент. Если раньше для хорошей стрельбы мне удавалось поддерживать в себе внутреннее ощущение комфортности, и на этом ощущении согласованность целостного выполнения выстрела проходила легко, без дополнительных усилий, то на этот раз легкость улетучилась и начали вылетать близкие девятки. В итоге я стал вторым после Железняка, проиграв ему два очка. Вот тогда я понял причину потери легкости попадания в десятку. Я выплеснул это ощущение во время коллективного веселья вместе с эмоциональным зарядом, накопленным на тренировках, и забыл вспомнить его! Я только чувствовал, что что-то не так. Только анализируя это выступление, я понял, в чем причина. С тех пор во время предсоревновательных встреч с друзьями по команде я стал сдержаннее, эмоций не проявлял. Стержнем моих тренировок еще в составе команды ГСВГ стал осознанный поиск закономерности попадания в десятку, а толчок такому отношению к делу дал товарищ по команде, мастер спорта СССР Анатолий Константинович Володин, впоследствии – мой личный тренер. Он демобилизовался на два года раньше меня, остался в команде служащим Советской Армии и поступил учиться в вечернюю школу рабочей молодежи. Так назывались школы, где взрослые дяди и тёти «догоняли» упущенное среднее образование. Мне тоже пришлось пройти эту «догонялку» перед поступлением и учебой в «ликбезе». Так я в шутку называл Институт физической культуры и спорта, где продолжил изыскания закономерностей в тренировках с помощью науки. Пытался «пристегнуть» к тренировкам находки в таких учебных дисциплинах, как «Физиология спорта», «Теория и методика физического воспитания» и т.д. Однажды А. Володин подошел ко мне и спросил, думал ли я о том, как усовершенствовать оптический прицел для стрельбы по движущейся мишени. Получив отрицательный ответ, он показал мне эскиз принципиально новой конструкции механизма независимого перемещения двух мушек в одной плоскости. Он признался, что эта идея пришла ему в голову на уроке физики, где они «проходили» оптику. «Как известно в определенных кругах» (это клише пришло мне в голову, когда вспомнил этот эпизод), идея приходит в голову, как открытие, если человек напряженно думает над этой темой. Классический пример – появление на свет таблицы Менделеева. Тогда в кустарных условиях нашей оружейной мастерской из двух армейских четырех-кратников и был изготовлен первый образец оптического прицела с двумя мушками. Из одного прицела был изъят механизм внесения поправок и смонтирован в другой. Володин первым апробировал его на чемпионате СССР, где вызвал немало удивленных отзывов со стороны стрелков-кабанятников. По просьбе стрелков по движущимся мишеням руководство Спорткомитета СССР направило письмо на завод-изготовитель оптических прицелов с просьбой изготовить несколько экземпляров такой конструкции, но в ответе было сказано, что такой прицел с двумя мушками изготовить невозможно! К сожалению, секрет механизма «уплыл» к немцам через нашего стрелка, и Германия стала выпускать их серийно. Такое вдумчивое и нестандартное отношение к тому, что ты делаешь, заставил меня пересмотреть подход к тренировочному процессу. 
Вот вам пример эволюции стандартного армейского оптического прицела.
На рисунке А показано расположение прицельных маркеров в армейском
прицеле; на рисунке Б – переделанный армейский прицел под спортивную стрельбу;
на рисунке В – так смотрятся мушки в прицеле конструкции А. К. Володина.
Винтовочники и пистолетчики – В чем состояла ваша тренировка, как профессионала? – Взрослое отношение к тренировкам пришло позднее, когда попал в сборную СССР, а на уровне команды ГСВГ ходил на тренировки как все. С годами я понял, что в наших «простых» тренировках были приемы, которыми впоследствии мы пользовались в подготовительный и предсоревновательный периоды на уровне сборной СССР. Это стрельба по неподвижной мишени № 4 с черным кругом на дистанции 50 м. Вначале была задача попасть в десятку без лимита времени, потом в режиме медленной или быстрой скоростей, то есть, за пять и две с половиной секунды. Во время такой тренировки мы устраивали «междусобойчики», в смысле, перестрелки «на интерес». Обычно ставки были символическими – 50 пфеннигов на серию, но эмоции зашкаливали. Такие перестрелки закаляли нас и давали некоторый опыт для предстоящих соревнований. В техническом отношении стрельба по неподвижной мишени в лимите времени 5 и 2,5 с. отличалась только отсутствием проводки мишени. Выстрел производился по секундомеру и командам «огонь» и «отбой». Очень похоже на теперешнюю финальную серию «винтовочников» и «пистолетчиков». Единственное отличие было в отсутствии объявления результата каждого выстрела.Победителя объявляли по окончании серии и определению количества пробоин в десятке. 
Внешний вид мишени «бегущий кабан»
Коромысло против скуки – Это ведь скучно вскидывать винтовку по неподвижной мишени? Наверное, были интересные находки? – Мне скучно не было, а находки были. Чтобы добиться победы в соперничестве с равными по силе стрелками, надо делать каждый выстрел технически грамотно. Это всем известная истина. Вопрос в другом. Как преодолеть волнение, которое охватывает тебя? Решение, хоть и трудное, заключалось в правильном выполнении технических действий при этом волнении. Постепенно выработалось умение управлять оружием в стрессовом состоянии. Тренировки по неподвижной мишени были направлены на совершенствование техники выстрела. Учитывалось все: точная вскидка, устойчивость оружия, автономная работа пальца, нажимающего на спусковой крючок, отметка и совмещение пробоины после выстрела, последующее удержание оружия в районе прицеливания, чтобы не отрывать приклад от плеча сразу после выстрела. Эти составляющие элементы надо было выполнять как одно согласованное действие и при этом получить удовольствие от хорошо сделанного выстрела. Этим каждый стрелок занимался осознанно или интуитивно в силу своего понимания. Сознательное познавание запоминалось дольше, чем в виде неожиданной находки в определенном эмоциональном состоянии без осмысления причин стабильности «десяток». Стрелок старался каждым выстрелом попасть в «десятку». Если он повторял действия, найденные при задуманном построении целостного движения, ему легче было повторять их, записать в дневнике кинематику (структуру) этого движения, а по описанию – восстановить в реальности. Неосознанная находка держится на эмоциях. Стоит измениться эмоциональному состоянию, и теряется мышечное чувство правильного выстрела. Это уж потом пришло понимание взаимосвязи психофизического состояния с осознанным выполнением десяточной техники выстрела, которое я назвал «коромыслом». Об этом я говорил в ответе на ваш первый вопрос. Приведу пример направления внимания во время поиска оптимального хвата рукоятки винтовки после вскидки. Речь идет о контроле над усилиями мышц правой руки в изготовке. 
На рисунке точками обозначены элементы, входящие в компонент «обработка спуска». Малые дуги, соединяющие точки, показывают их связку, а большая дуга – целостное ощущение качества обработки спуска.
Я обработку спуска делал на счет «и – раз – и – два». Поясняю. На мысленный счет И – винтовка шла вперед и вверх (начиналась прицельная вскидка и включение ног во вращение), на счет – два – вставлялся приклад в плечо, на последующее И – отводился указательный палец чуть вперед, на счет два– начиналось плавное нажатие на спусковой крючок до выстрела и после (сквозное нажатие). Таким образом, создавался стереотип включения пальца в обработку спуска, который переходил в навык. 
На рисунке схематично обозначены векторы внимания (прямая и обратная связь) для контроля над кистью правой руки. Сначала контроль над усилием кисти при хвате рукоятки, переносим вектор внимания на тонус пальца до нажатия и на его динамику во время нажатия на спусковой крючок.
Попытки выкрутиться – Вы говорили, что у вас были худшие показатели устойчивости. Как же вы могли показывать рекордные результаты и побеждать на соревнованиях? – Приходилось «выкручиваться». В те далекие времена существовал стереотип «правильного» выстрела: нажимать на спусковой крючок, когда мушка стоит неподвижно в точке прицеливания. Во-первых, тело человека не может быть неподвижным, если спортсмен корректирует положение оружия относительно мишени. Значит, это требование невыполнимо! А поскольку мы стреляем по движущейся мишени, то и все манипуляции с оружием делаем «на ходу». Поэтому понятие «точка прицеливания» я увеличил до размера «район прицеливания». Этот район я обозначил для себя площадью девятки. Нажимать на спусковой крючок я начинал сразу же после точной вскидки, которую отрабатывал на тренировках как отдельный компонент техники. Нажатие шло по классическим канонам, плавно и постепенно, наращивая усилие по мере приближения мушки к площади девятки. Дожатие спускового крючка происходило с небольшим уточнением положения мушки в этом районе. – А как вы определяли район прицеливания? – Это просто. Я брал за основу точку, которая определяла попадание в центр десятки, и очерчивал вокруг него габарит девятки. Запоминал размеры этого «пятна», оно и служило районом прицеливания. Важно было правильно «подъехать» к этому району с плавной обработкой спуска и дожать «насквозь», не останавливая палец во время вылета пули. Это значит, держать винтовку во время выстрела и дальше, а не отнимать ее от плеча, иначе при сильном волнении это движение можно сделать до выстрела. Такие случаи были в истории «кабанятников». К тому же мне было проще в прицеливании. Когда нос кабана оказывался внутри кольца, попадание в десятку было уверенным. Важно было соблюсти плотное удержание винтовки в изготовке, тогда отрывы исключались. Приспособления – Вы можете сказать, как вы додумались до применения кольцевых мушек для стрельбы по движущейся мишени? – Я не был первооткрывателем идеи о применении кольцевой мушки в стрельбе. Обычно я искал в библиотечной литературе института все, что касалось стрельбы. В частности, мне попала статья кандидата педагогических наук Николая Калиниченко из Львова, где рассматривались различные прицельные приспособления и способы прицеливания у винтовочников. После ее прочтения у меня появилась идея применения кольцевой мушки в своем упражнении. Когда я озвучил эту идею на тренировке, мне сказали, что некоторые стрелки пробовали раньше делать такие мушки, но они не прижились. Про себя я подумал, что эти «пионеры» устанавливали кольцевые мушки в систему диоптрического прицела, а мы перешли на оптику. Внутренний диаметр кольца, по моим соображениям, должен был соответствовать площади «восьмерки» или чуть меньшей, чтобы была психологическая раскрепощенность при подведении мушки к кончику носа (рыла) кабана, которое соответствовало центру«десятки». Поскольку я по своим физиологическим особенностям не мог долго удерживать мушку неподвижно, стало быть, мне нужна была некоторая свобода от привязки к точке. «Десятка» была размером 6 см. в диаметре, а «девятка» – на 3,6 см больше, поэтому было важно, чтобы выстрел произошел, когда нос кабана окажется внутри кольца. Будь он в центре или не очень – «десятка» была обеспечена. Моей устойчивости хватало, чтобы удерживать колебания мушки в районе «десятки», важно было грамотно и своевременно нажимать на спусковой крючок, пока «пятак»носа находился внутри габарита кольцевой мушки. При кажущейся свободе, которую давали габариты колец, пробоины располагались кучно. Забегая вперед, скажу, что после пробного отстрела серии на быстрой скорости с этими кольцами, А. Газову так понравилась легкость попадания в десятку, что он предложил продать ему этот прицел. При стрельбе с этим прицелом пришлось внести коррекцию в технику выстрела. 
Вот так стрелок видел мишень «бегущий кабан» через окуляр оптического прицела с кольцевыми мушками.
Новизна – В чем заключалась новизна в технике выстрела? – Внешне техника выстрела не изменилась, изменилось отношение к выстрелу. Кажущаяся легкость попадания в «десятку», была соблазном такого же отношения к выполнению выстрела. Здесь придется коснуться закономерности стабильного полета пули по траектории, а она обеспечивается однообразным удержанием оружия. Зажатая в тиски винтовка покажет наименьшую кучность отстрела, чем слабо закрепленная. В спортивной стрельбе действует та же закономерность. Чтобы пуля летела по отметке, надо держать винтовку в изготовке с однообразным усилием. Эта особенность стрельбы с такими мушками была замечена мной несколько позже, когда стал допускать «халявные» выстрелы. Нужен был особый настрой на серию выстрелов, программирование плотного удержания винтовки в изготовке на протяжении всех действий до захода мишени за укрытие. Оно заключалось в контроле над плотностью изготовки от вскидки до выстрела и после выстрела. Изготовка – А вы можете сказать, как вы контролировали изготовку? –Давайте сначала определимся, что такое изготовка для стрельбы? Это положение стрелка с оружием, когда производит манипуляции с наведением в район прицеливания, пока нажимает на спусковой крючок. Теперь вы имеете простейшее представление об изготовке. Я мысленно разделил изготовку на составляющие элементы, чтобы по частям собирать их в целостное действие и контролировать согласованность мышечных усилий при наведении в район прицеливания. 
На этом рисунке в виде домика изображен один из компонентов выстрела – изготовка и составляющие его элементы. «Крыша» объединяет все элементы в одно «строение».
А этот рисунок, как и подобный ему, дает представление о схеме сборки элементов изготовки в целостное ощущение. Векторы (а, б) означают направление внимания на качество и оценку согласованности мышечных усилий во время поэлементного разучивания изготовки. Впоследствии необходимость контроля над элементами отпадет, а изготовка будет восприниматься как часть комфортного ощущения хорошего выстрела.
Здесь я использовал принцип построения схемы «Пирамида» для обозначения связок двух и больше элементов, объединяя их в целостное восприятие ощущения комфортности. Если внимательно присмотреться к данной схеме, расшифровать ее будет не трудно. После вскидки внимание направлено на контакт затыльника с плечом, на контакт щеки с гребнем приклада, причем обращается внимание на удобство фиксации головы относительно окуляра прицела, чтобы не делать лишних движений к прицелу и не приспосабливаться к оптической оси. Последующая точка внимания – правая рука. Здесь контролируется усилие хвата рукоятки приклада и степень прижатия к плечу, положение и тонус указательного пальца в контакте со спусковым крючком, контакт гребня приклада со щекой (скулой) за счет прижатия рукоятки подушкой большого пальца. Основная функция левой руки в исходном положении и в изготовке – поддерживающая. Надо следить, чтобы эта рука не прижимала винтовку к плечу, а только удерживала в вертикальном направлении, и не участвовала в наведении в район прицеливания. Когда усилия мышц рук согласованы, можно оценить тонус мышц правой руки, плеча, предплечья и положение головы. Этот комплекс я назвал треугольником плечевого пояса и мысленно связал с пупком, как условным центром тяжести туловища. Стоя в исходном положении, я сосредотачивал внимание на пупке, «выключал» ноги в коленных суставах и приподнимался на носках, чтобы проверить вертикальность положения туловища, его общий тонус. После этого делал вскидку, включая ноги во вращательное движение в голеностопных суставах. Технические элементы включались в целостное действие автоматически и своевременно. После принятия изготовки мне оставалось контролировать вращение ногами и плавную динамику пальца. <<< Окончание статьи Автор: Александр Кедяров (статья была прислана самим автором) | 
